о важности достаточного дневного освещения
«Окнами называются рамы, снабженные стеклами и служащие для защиты световых отверстий». (Из старинного руководства по архитектуре.)
Офтальмологи всего мира бьют тревогу. А фирмы, производящие очки и контактные линзы, радостно потирают руки: размах и масштабы их производства стремительно набирают обороты. И дело, как оказалось, совсем не в нашем увлечении телевизором или компьютером. Дело в том, что нам мало света. То есть нашим глазам категорически не хватает обычного дневного освещения, которое нам светит из окон. Еще чуть-чуть, и мы все станем очкариками. А представьте себе, как наши предки жили в старину?! Современные оконные проемы появились всего несколько веков назад – срок ничтожный по сравнению с многотысячелетней историей человечества.
Да, в древности жилые дома практически не имели окон. И это не случайно. Стекло не было изобретено, а других способов защитить проемы от стихии еще не знали. В южных широтах нужно было спасаться от изнуряющей жары, а в северных – от холода. Но главное – сказывалось извечное стремление человека отгородиться от опасностей внешнего мира. Кроме того, считалось, что через окна в дом проникают злые духи. Древнейшие постройки цивилизаций Средиземноморья – Египта, Греции, Римской империи – вообще не имели проемов во внешних стенах. Правда, их обязательно компенсировал внутренний дворик, он и служил единственным источником света. Встречалось и верхнее боковое освещение – через проемы, расположенные под самой кровлей здания (например, в Древнем Египте). Они снабжались решетками, чтобы, Боже сохрани, не залетали птицы – вестницы беды и несчастий. В греческих постройках окно было редкостью, и имело оно вид узкой щели. В зале для пиров, предназначенном только для мужчин, в стене с южной стороны прорезали одно или несколько таких окон-щелей. А на женской половине (что за дискриминация!) дневного освещения вообще не полагалось.
С другой стороны, человек пытался создать хотя бы иллюзию окна: появились ниши, имитирующие проемы. Их окрашивали «под цвет голубого неба». Нам с вами сегодня даже сложно представить: как таким «небом» можно любоваться? Но – было, было.
А что же наши непосредственные предки? Как у них обстояло дело с дневным освещением жилища? В древнерусских деревянных крестьянских постройках и даже городских зданиях окна были крошечные и, естественно, пропускали чрезвычайно мало света. Самыми престижными считались слюдяные оконницы (рамы). В крестьянских домах для той же цели использовали разнообразные подсобные средства, к примеру, бычий пузырь, рыбий паюс, холст, тонкие липовые пластины, а в зимнее время – даже простой лед. При этом – заметьте, сколь сильны традиции – такие окошки, где вместо стекол вставлялась бумага, налимья кожа и слюда, можно было обнаружить в русских деревнях всего сто лет назад. Но у нас, как известно, зимы долгие, а дни короткие. Эти грустные обстоятельства и подтолкнули наших пращуров придумать специальную задвижную доску, «заволакивающую» оконный проем. Родилось так называемое волоковое окно. Света сквозь него проникало еще меньше. Поэтому и появилась специальная система расположения окон в комнате. Например, группировали сразу три окна, центральное из них поднимали выше боковых и делали его больше по размерам. Такое окно называлось косящатым, потому что было снабжено двумя косяками, притолокой и рамным переплетом.
На смену деревянным теремам и избам пришли каменные постройки. Но окна в них остались такие же, как и раньше. К примеру, в жилых палатах XVII века были окна в виде арочных ниш. Для лучшего освещения их делали так: проем расширялся внутрь помещения. Оконницы (рамы) делали из белого или красного железа, переплетенного сеткой в виде трех- и четырехугольников, кругов, кубов и т.д. В середине века слюду, вставленную в оконницы, стали раскрашивать. Слюдяные оконца разрисовывали фигурками людей, зверей или птиц. Виднее и светлее от этого, понятное дело, не стало.
Слюдяные оконницы плохо защищали и от холода. Поэтому окна закрывали ставнями – глухими или со слюдой, обитыми для тепла мехом или сукном. Позднее придумали вторые – зимние – рамы.
Тем временем в Европе уже в эпоху Ренессанса начали делать большие оконные проемы. Эта новинка пришла к нам при Петре Первом. Открыв «окно в Европу», Петр решил пошире растворить окна и в российских «новостройках». Правда, архитектурные новшества великому реформатору пришлось внедрять силой. Издавались специальные государственные указы – русский люд, как водится, настороженно относился ко всяким государевым новаторствам. Интересно, что были созданы образцовые проекты для строительства зданий. К примеру, петровский указ 1714 года гласил: «Каким манером дома строить… брать чертежи от архитектора Трезини». В строящемся Петербурге появились и реальные образцы, которым надлежало следовать, – Летний и Зимний дворцы, дворец князя А.Меншикова. Мол, берись, городской люд, засучай рукава, прорубай окна «поширше», пускай света в дом поболе…
И – пошло. Ряды оконных проемов протянулись вдоль фасадов зданий, их число в одном помещении ощутимо увеличилось. Большие окна с характерной для этого времени мелкой расстекловкой хорошо освещали покои. В оконные переплеты наконец-то начали вставлять стекла.
Появились и малопригодные для нашего климата проемы – окна-двери, которые совсем незадолго до этого вошли в моду во Франции. Архитектор Леблон использовал их для оформления центрального зала Петергофского дворца. Впрочем, в России это новшество так и не прижилось. Мало того, Петр запретил устраивать окна-двери в других помещениях дворца – «зело холодно, и поддувает сквозь них велико». К концу XVIII столетия в богатых домах и дворцах помещения делились на парадные, где хозяева демонстрировали всю возможную для своего положения роскошь, и жилые – попроще. Парадная центральная зала освещалась лучше прочих – в «два света», двумя рядами окон по вертикали. Классический пример такого интерьера сегодня мы можем увидеть в Голубом зале Останкинского дворца. Форма окошек «второго света» могла быть разнообразной – не только квадратной, но и круглой, овальной или многоугольной.
Еще появились комнаты типа «фонарик». Сегодня мы бы скорее назвали это помещение верандой или даже беседкой. Например, в усадьбе князей Юсуповых есть такая гостиная: часть комнаты скругленная, с колоннами, а между ними застекленные фрамуги вместо стен. Ясно, что зимой в таком «фонарике» от холода можно было околеть. Зато светло и красиво!
В XVIII веке появился еще один способ сделать помещение посветлее – архитекторы придумали так называемый световой фонарь в кровле здания. Хорошо итальянцам – у них почти всегда тепло, они могли сооружать такие фонари на крыше сколько душе угодно. А как быть нам с нашими снежными зимами? Приходилось закрывать эти стеклянные фонари от напастей стихии: над ним устраивали защитные деревянные колпаки. Например, в Египетском павильоне дворца в Останкине. По приказу графа Шереметева зимой это «верхнее окно» даже укутывали войлоком – для пущей сохранности.
Руководства по архитектуре того времени советовали устраивать окна такого размера, чтобы «сидя смотреть было способно», а стены под окнами делать тоньше «для близкого подходу». Окно должно было быть удобно устроено как для доступа света, так и для лицезрения через него окрестностей. Поэтому если окна комнат оказывались слишком высоко, то рядом с ними устраивали специальный помост-площадку, а рядом – лесенку.
Казалось бы, милое дело – светло, просторно, живи и радуйся. Но уже в начале XIX века здания, построенные в стиле классицизма, современники раскритиковали и назвали их малопригодными для жилья. Особенно осудили те самые злополучные окна и оконца. По этому поводу И. М. Долгорукий даже сочинил сатирический стих:
«Руби венцы насквозь, тяни во всю палату
Гостиных целый ряд – что нужды до климату!
Рук сотню вдруг заставь ударить в топоры,
Окошкам свету дай сажени полторы,
Чтоб ветер в ноябре взвывал, как на пароме,
А барин бы не знал, куда деваться в доме».
Спору нет, анфилада сквозных комнат, высокие узкие окна, фонари в потолке – красиво. Но на самом деле холодные и чопорные парадные комнаты и залы хороши были только для торжественных случаев и балов с полонезами и мазурками. А господа ютились в небольших, но уютных комнатах второго этажа и «в антресолях». И все бы ничего, но оконца в таких жилищах были совсем маленькими и подслеповатыми. Поэтому во второй половине XIX века произошла революция в строительстве: появились металлические конструкции, огромные стеклянные купола и (о, радость!) наш старый знакомый – железобетон.
В результате начали строить доходные дома – многоквартирные жилые здания, предназначенные для сдачи в наем людям – чиновникам, интеллигенции, ремесленникам, квалифицированным рабочим. Даже сегодня в центре Москвы и Петербурга сохранилось много таких домов. Дорогие и благоустроенные квартиры – так называемые барские – располагались со стороны парадного подъезда. Правда, и в них были совсем темные комнаты без окон. Удивительно, но в них устраивали не спальни, а почему-то столовые. Спальни же (и детские) располагали окнами во двор. Дешевые жилища помещались в глубине здания, где вдоль брандмауэров (глухих стен) находились темные комнаты (совсем без окон) и коридоры.
В Петербурге происходила особенно тесная застройка: дома лепились один к другому, площадь внутренних дворов сократилась всего до 4 (!) квадратных метров. Что уж говорить, освещались и проветривались квартиры, выходившие окнами в такие «колодцы», совсем плохо. Петербургские власти вовремя спохватились и уже в середине XIX века ввели специальные санитарные нормы: минимальный размер двора был установлен в 30 квадратных саженей (130 квадратных метров).
А что же сегодня? Россия, как водится, страна контрастов. У нас сегодня есть все – и стандартные оконные застекленные проемы стандартных жилых домов, и крошечные домостроевские оконца в деревнях и поселках ближнего и дальнего Подмосковья, и роскошные стеклопакеты с тройным тонированным остеклением здания «Газпрома». У нас, как всегда, кто во что горазд. Кроме того, последние десятилетия прекрасно продемонстрировали, что окно может быть не только дверью, как в XVIII веке, но и стеной, более того, стеной пуленепробиваемой. А что же дальше?.. Что век грядущий нам готовит? Что ж, подойдем к окну – и посмотрим.
